Настёныш, 33 - 5 августа 2010 01:20

И его задевало, что она может быть счастливой без него, что они не чужие, но такие далекие. Она выплакивала это ночами, он запивал эти мысли виски. Они не позволяли себе думать об этом много, потому что не позволяли себе эту любовь, которой не было.
Она никогда не скучала по нему, но скучала по его звонкам, по сильным рукам, по глупым шуткам, по дискам в машине с надписью Rай, по такому не похожему на всех «Привет, Катюшкин!» и «Прости, принцесса моя, я задержусь», по его подушке, которая пахла ее Nina Ricci, этот запах до сих пор связан с ним, скучала по поцелуям в нос, по смс, приходящим ему ночью, которые она никогда «не замечала». А по нему… По нему никогда не скучала.
Наверное, он когда-нибудь поймет, что она молчала не потому что ей нечего было сказать, а потому что просто не хотелось говорить. Это были ненужные слова о чувствах. На которых всегда стояло табу. Негласное, но непоколебимое.
Со временем она перестала скрывать его, и в разговорах о нем говорила «Он моя отдельная история». И миллионы раз обещала себе не возвращаться в холодную квартиру мужчины ее детской мечты.
Но каждый раз, когда ее кто-то предавал, уходил, переступал через нее, маленькую и уязвимую, ей нестерпимо хотелось спрятаться за его спину, сидеть тихо-тихо и дышать в шею. И он укутывал ее одеялом, включал какой-нибудь фильм и по привычке засыпал, продолжая держать ее за руку. И ему нравилось, когда она надевала его одежду, мерила боксерские перчатки, а он правильно ставил ее руки, они смеялись, и она всегда проигрывала нокаутом. Сказать по правде, она любила проигрывать, проигрывать ему. И ему нравилось заботиться о ней. Он привык быть для всех олицетворением силы и безопасности, поэтому всегда был робко нежным.
И он у нее был. Несколько раз в год рядом, а в остальное время в мыслях. Её никто не понимал. Но вы хоть раз ощущали сладость грейпфрута под маской его горечи? Тонкий аромат цитрусовой свежести. Она могла бы сравнить его с грейпфрутом. Она могла бы смаковать его часами. Под внешним холодом и строгостью хранится нежность и тепло. Тонкий аромат родного человека.
Он так ничего и не понял. Он не считал себя неправым, и в этом был прав. Он и мысли не допускал, что она вот так отчаянно любила. Любила не так, как это модно – с громкими словами и крича его имя. Любила сильно, и по-детски молча.
Когда они встретились в последний раз, он был с девушкой. А она уезжала из клуба с мужчиной. Они не здоровались, не задерживали взгляд друг на друге, даже не пытаясь улыбнуться друг другу. Ей бы сил не хватило. А ему… Кто знает.
Но… это же она. Твоя девочка. Та самая.

• 
• 
•