МихаилТрубицын, 66 - 24 июля 2009 11:25

Жуков, как известно, не любил армейских политработников: эта жалкая пародия на капелланов действовала на него как красное на быка. Он их распекал, нещадно материл, унижал как мог – но ни одного не застрелил. А Трубицын – застрелил, причем на глазах у десятка изумленных красноармейцев. Произошло это в окружении, из коего молодой необстрелянный младший лейтенант выводил своих и не своих солдат: так вышло, что оказался старшим по званию среди горстки растерянных беглецов, чудом уцелевших[FONT=Arial] среди лесов и болот в кромешном снежном аду. Финские лыжники наступали на пятки, счет шел на минуты – а политрук, чудила, вздумал подискутировать на тему, стоит ли форсировать болото или же приличней обойти его стороной… Тут-то будущий полковник и показал себя твердым сторонником единоначалия: достал пистолет и нажал курок. Из окружения вышли все. "Настучать" на собственного спасителя – по советскому обычаю – ни у кого рука не поднялась.
Вторая война
На своей второй войне сосновец действовал споро и уверенно: то ли финский опыт, то ли природный талант… Ордена, лычки, а потом и звездочки сыпались на него как из рога изобилия все 4 года Великой Отечественной, а вражеские мины и снаряды обходили стороной. Между боями успел жениться, причем и тут ему подфартило. Мария была совсем из иной социальной и этнической среды. Интеллигентная еврейка ненавязчиво подкорректировала сельско-мещанские манеры супруга, так что он не ударил в грязь лицом, даже когда неожиданно пришлось представлять Советскую армию пред ясными очами английской королевы, посетившей только что освобожденную Польшу с неофициальным визитом.
Не из книг знаю, что перед войной в среде офицерства имелось несколько достаточно замкнутых каст: старая царская (ее дядя недолюбливал) и новые, в основном нерусского происхождения; еврейская была многочисленной и влиятельной. 37-й год основательно проредил ряды каждой из них; порадеть родному человечку стало смертельно опасно, – но Илья, крестьянский сын (к тому времени уже потерявший отца), ни в каких "уклонах" не замеченный, интернационалист и преданный ленинец, грамотный и непьющий, сомнений ни в ком не вызывал. Кому-то после всех чисток надо было остаться, чтоб командовать войсками? Вот Трубицын и остался. И командовал (причем достаточно эффективно). А ведь “доброжелатели” могли, при случае, и ему пришить кулацкое происхождение, как брату Ивану!
О “кулацком” происхождении
Брат Иван – это отдельная история. В семье его почитали чем-то вроде паршивой овцы. Однажды после комсомольского собрания прибежал домой и покидал иконы в печку. Мать, Анна Ивановна, как увидала горящие лики, опустилась на лавку и вымолвила: "Не будет тебе, Ванька, в жизни счастья".
Так и вышло по ее словам: с войны вернулся рядовым и без орденов, семьи крепкой не завел, выпивал не в меру... А однажды в какой-то бумажке мелкий чинуша настрочил ему: СЫН КУЛАКА. Спасибо, Илья оказался рядом и с присущей ему решительностью молча помахал перед носом совработника табельным оружием. Тот сразу залебезил (офицеров тогда, в отличие от нашего времени, уважали!): ах, ошибочка вышла... коль не раскулачен – не кулак. И переписал документ.
(А деда, действительно, чуть не раскулачили. Весной 1930-го в Сосновском районе, чтоб ускорить коллективизацию, кулаком объявили всякого, имеющего корову и лошадь, пусть даже не использовавшего наемного труда. А то, что в семье было 10 детей и без скотины их прокормить никак не получилось бы – кого это заботило? Но от колхозной благодати хлебороб успел сбежать в шахтерский Донбасс, семья в полном составе перебралась в город – так что, считай, отделались легким испугом.)
Когда Сибирь лучше Одессы
После войны Илья Иванович получил назначение в Одесский округ и хорошую квартиру в Аркадии. Супруга была счастлива: море, солнце, общество соплеменников... От добра добра не ищут, – поэтому, когда служаке предложили поменять всё это на должность начальника лагеря в Сибири, намекнув, что “светят” уже генеральские звезды, он уперся рогом: не поеду! Тем более что жена была серьезно больна (она и из жизни ушла раньше него), да и сам неважно себя чувствовал.
...Об этом решении стареющий вояка не раз пожалеет в 90-х. Незалежна Украiна кому-то оказалась рiдной нэнькой, а кому-то – злой мачехой. Двух пенсий хватало аккурат на еду и лекарства. “Донашиваем старье,” – жаловался фронтовик в письмах на родину. Из Сосновска в Одессу шли посылки с сахаром, крупами. Дочь подалась на заработки в Израиль, но быстро вернулась назад. Шутила: "По крайней мере поняла, что не еврейка!" (Нина была приемным ребенком; красивую кареглазую девочку Трубицыны удочерили в Германии в 45-м, кто были ее родители – неизвестно, но, вероятно, немцы. От израильских властей она ничего не утаивала, но все равно как дочь еврейки получила визу и гражданство).
На снимке: полковник Трубицын в победном 1945-м

[/FONT][/FONT]

• 
• 
•