Ляля, 60 - 24 февраля 2009 23:20

ЧАСТЬ 5 Первая любовь

В саду я страстно любила Лёню Никитюка. Что с этим обожанием делать я не знала. Нашла себя в том, что когда нам читали книжки, я неизменно садилась рядом с юным карапузом Лёней и клала ему голову на печо. Читали долго, шея отваливалась, но я упорно сидела в этом странном положении.

Фэнтэзи

Однажды в сад к нам пришла медицинская делегация. Среди них была большая тётя. У неё были большие веки. И, о Боже!, эти веки были ярко сине-голубого цвета. Я не могла оторвать глаз от этих странных век. Смутно я догадывалась, что это то, что наверное называют косметикой. Меня это потрясло – как это можно иметь такие синие веки.

Звезда Востока

В саду проявился недюжинный талант к изобразительному искусству, танцам и соловьиному пению. Танцевала украинский танец, пела «Огромное небо» Эдиты Пьехи, рисовала почти, как Бог. Тогда были в моде дети – художники. Мои каракули (неплохого качества) красками, углём, карандашём, пастелью собирали воспитатели и родители. Потом выставку в городе устраивали. В газете писали и фото вешали.

Воробей

В 6 лет я побывала в пионерском лагере, где у меня была подруга Рано. Говорят очень похожая на меня. Рано или Гуля? Спрашивали нас тогда. Жила я с сестрой в старшем отряде и страдала от желания иметь такого же ручного воробья, что и Ира Гладырева. Он прилетал к ней по зову! Садился на плечо! Ел с руки и всегда был рядом или около окна или на ветках. Какая хорошая птица!

Сорокопуд

В лагере водились очень глупые птицы Сорокопуды. Круглые , тяжёлые, тупые и задумчивые. Сорокопуда можно было взять руками с ветки. Только когда он оказывался в плену, то медленно начинал пугаться. Он мог упасть с ветки на землю от порыва ветра, забыть махать крыльями, удариться о землю, скатиться кубарем с горки, плюхнуться в лужу и утонуть, потому что не мог сообразить, что голову с клювом из мелкой лужицы надо поднять.

Живодёрка

А ещё в лагере были тараканы – солдатики с красными пятнами. Я им всегда отрывала головы, потому что в принципе не знала, что с ними делать. Без всякого удовольствия. И обожала тёплых майских жукоа.
Я так была счастлива. Я обожаю Ташкентские горы. Мечтаю туда вернуться.

Лет десяток с плеч долой, в омут танца с головой

В лагере были танцы! ООООООО. Как это было великолепно. Меня каждый вечер приглашал танцевать один и тот же русский мальчик - худенький блондин с голубыми глазами. Потом я у врачей ела жаренную на хлопковом масле картошку. Два удовольствия за вечер это даже слишком.

Сексуальное воспитание

я получала по ходу. Мы с Рано, не зная чем себя развлечь решили подглядывать в душе за голыми людьми. Пошли смотреть на мужчин, потому что я слышала где то, что это нехорошо, неприлично и интересно. Ничего я там особенного не надеялась увидеть, потому что общие помывки в саду, позорная казнь у клетки с попугаем, уроки анатомии в соседнем дворе с Леной Шин, Лёней Никитюком и Сашей Пашковским полностью просветили меня в том, чем пиписьки мальчиком отличаются от пиписек девочек.

Но я сильно ошиблась. Рентгеновская машина, синие веки, жаренная картошка после танцев и то что я увидела, потрясло меня одинаково и врезалось в память навсегда. Такой ужас я никогда раньше вообще не видела. Огромные красные раздутые пиписьки крепких тридцатилетних волосатых узбеков с огромными красными яйцами (как яблоки) и всё это в чернющих волосах посередь, относительно этих поразительных органов, бледного тела. Я художник. Краски и форма с детства производят на меня впечатление. Я даже предположить не могла, что люди вокруг так выглядят без брюк. Красное, круглое, блестящее, с чёрным, волосатое на белом, да ещё болтается и такой сложной формы. Аббалдеть можно. Нас застукали и прогнали. Жалко не было фотоаппарата.