Чиста, 51 - 22 декабря 2008 23:04

Путаясь, спотыкаясь о клавиши, заплетаясь друг о друга, стремительно несутся пальцы, накладывая на лист одну за другой бессвязные, обрывочные строчки. Слепой поток души, вдруг пробивший мертвую цементную стяжку самоцензуры. Надо, чтобы ОН поскорее получил это письмо и понял. А, поняв, продолжал любить.

«Прости, милый, и ради бога, выслушай до конца. Я ведь обманывала только себя. Да, признавалась тебе в любви, а потом раздражала своей уклончивостью или двусмысленными фразами, что-де любовь должна быть «безопасной» и «рациональной», «без эксцессов». Я и в самом деле пребывала в уверенности, что уж кто-кто, а мы - «мудрые», с семейным стажем, избежим наркотической зависимость от этой химии, которая болезненным дурманом окутывает неискушенную часть человечества.

Со мной (я была убеждена) это наверняка не произойдет. Тем более что у меня есть муж. Неколебимая платформа, которая не позволит мне попасть в коварную ловушку. Уж я-то видавшая виды дамочка, своей многоопытной рукой отрегулирую свои эмоции, сумею сохранить между нами дистанцию.
Муж…. Мысленно я надеялась на его «помощь». Территория, которую он завоевал внутри меня за годы жизни, не оставит свободного места для серьезных увлечений. А, если чуть-чуть споткнусь, то капелька шаловливой влюбленности не сможет разлиться густым, махровым пятном по всему телу.
МУЖ. СЕМЬЯ. Я все чаще повторяла это заклинание, все сильнее цеплялась за него.
«Муж = хороший, добрый… вернее, «добротный», надежный».
С ним уютно, привычно. Я его люблю. Ведь люблю же…. Ну да, люблю. Разве возможно иначе, если столько лет вместе?…
Муж-семья – это столп, неколебимость, гарантированная дистанция от тебя. Я считала, что умелой, многоопытной рукой удержу это расстояние. И никогда не подвинусь к тебе ближе, чем это позволяет длина канала нашей связи. На этом удалении я могу позволить себе что угодно. Например, без опаски признаться тебе в любви, бесстыдно открыть свою грудь, бедра, для твоих виртуальных поцелуев, позволить твоим рукам, губам делать все, что ты захочешь. Мне, глупой тетке, казалось, что отдаться в воображении другому мужчине – это не более чем игра–дразнилка, которая не грозит обернуться ничем серьезным.
Ты настаивал на встрече. Ты умолял сблизиться. А я менторским тоном матроны, уверенная в своей правоте, втолковывала тебе, беспечному мальчишке, что это невозможно. Даже, если бы мы свиделись и отдались друг другу в каком-нибудь захолустном мотеле, уездного города Н, вдали от твоих и моих знакомых с их ухмылками и пошловатыми шутками, то все равно не смогли бы сполна насладиться любовью. Нам беспрестанно мешали бы те, кто изнутри молча и укоризненно взирал бы на наши любовные игры. А посему - будем любить пылко, до одурения, до полной отключки, но «с холодной головой», и на безопасном удалении. Какая нелепость!
Я писала тебе эти фразы большими буквами, выговаривая громко каждое слово, и восторгалась безупречной логикой своих рассуждений. Но потом, когда оставалась одна и смотрела на свои «непогрешимые скрижали», в тексте вдруг проступали дыры. Ты пробивался ко мне через железобетонную безупречность логики замужней женщины, и молча рушил мои доводы. Если бы ты мне возражал, я бы из упрямства, вцепилась в эти тезисы и в споре с тобой «перекричала» бы свои сомнения. Но ты «переспорил» меня своим… молчанием, своими долгими «неответами» и, наконец…
И, наконец, ты окончательно сломил мое упорство своим физическим отсутствием рядом со мной, когда мне так тебя не хватало...
И я сдалась. Господи, как это нелепо! Разве любовь бывает «безопасной», «регулируемой» на дистанции, защищенной семьей, упаковавшей тебя с ног до головы в плотный кокон благополучия?
Клянясь в верности своим чувствам, и внушая себе, что все происходящее – не более чем игра, я с растущим страхом ловила себя на ощущении, что коль внушаю, стало быть - сомневаюсь.
Я люблю тебя. Мыслью, телом… чем угодно. Я мысленно сплю с тобой и знаю, что, едва мы встретимся, я захочу тебя в десятикратном размере. А еще я знаю, что сразу же после нашего соития тошнотворный червячок назойливо засверлит в мозгу: «А что потом?»

Как иногда мучительно быть женщиной. Вы, мужчины, подчинены инстинкту любви. Отдаетесь импульсу, не задумываясь, безоглядно. В любви живете сегодня. А мы то и дело оглядываемся назад, всматриваемся в будущее, строим «прожекты», проигрываем «сценарии», взвешиваем шансы на стабильность, ищем безопасный вариант. Так положила Природа. Однако, до чего же это абсурдно! Разве можно «просчитать» траекторию любви, да и вообще, увидеть ЗАВТРА?
Боже мой, но ведь жизнь – это «сегодня», «сейчас», которое мы то и дело отпихиваем от себя во имя прошлого или из боязни того, что «будет потом»!!!

«Там» - пусто! Есть только «сиюсекунда», которая мгновенно переходит в следующую. Заглядывая в «ЗАВТРА», мы хотим перемахнуть через миллионы этих сиюсекундочек, отделяющих нас от следующего календарного дня, месяца, года. Вытягиваем шею, пытаясь разглядеть черноту, которая осветится лишь тогда, когда коснется нас этой самой секундой, но не раньше.
Мы длимся, пока есть «сегодня». А прошлое – всего лишь память, которая изрядно хромает, а то и попросту врет, приукрашивая будни и замазывая боль и мрак. Редактор архива памяти легко угадывает наши капризы и подставляет требуемую картинку.
.
Прости мне это отступление, родной. Я лишь хотела сказать, что поняла, как важно слушать ритм своего сердца и не страшиться выпустить то, что просится наружу. Экивоки и хромые тезисы о «безопасной» любви оказались ветхой перегородочкой, которую я сооружала из боязни оступиться. И чем больше я тянулась к твоим письмам, тем яростнее хотела видеть твое лицо, чувствова

• 
• 
•