Vadimon, 45 - 13 апреля 2008 18:19

Спокойная и холодная умница.

Вместо предисловия ...

Почему то, когда пишешь о плохом, получаются короткие хлещущие фразы, а когда о светлом – то общие и обтекаемые формулировки. Словно мы все разучились жалеть, сострадать и сопереживать. Словно все мы очерствели и не видим добра в людях. И какая разница насколько эти люди близки к нам. Даже напротив, между родными идет еще более жестокая грызня, чем между чужими.


Ей не хотелось сегодня идти. Но она пошла. Что-то высшее властно взмахнуло рукой, и она стала вяло собираться. Она сегодня выглядит хуже чем обычно: глаза ввалились, белки красные, плечи уныло опущены, походка шаркающая. Ей бы в постели лежать, укутавшись в одеяло, а не по подворотням бегать. Все равно собирается. Что ее гонит сегодня?
Приняла контрастный душ, подмылась и, скривившись, сменила тампон. Выбрала платье. Накрасилась.

Даже несмотря на всю сегодняшнюю усталость в ней осталось мало, от той серой мышки, варившей ему кофе наутро. Гордый взгляд, уверенная походка, несимметричное, но по-своему красивое лицо. Как мало надо бывает женщине, чтобы стать красивой, часто нужна всего лишь уверенность в себе, в собственных силах.

Не прошло и полчаса как она полностью собралась. Собралась во всех смыслах. Превратилась в сверкающую и красивую пружину, готовую со звоном распрямиться в любой момент, и горе тому парню, который в тот момент окажется рядом.

Пробежала глазами брошюрку «Отдых». Никогда не понимал людей читающих и издающих подобные вещи. Словно русский человек не знает куда ему пойти отдохнуть. А думать, что печатают исключительно для маньяков, чтобы менять места охоты, как – то не по себе. Да и название в таком случае могли сменить на что-нибудь поблагозвучней: «Спортивная охота», например.

И она идет по теплым весенним улицам. Через всем известную аллею. И не важно, что сутулый человечишка с лысинкой внимательно смотрит ей вслед, за пару кратких взглядов поняв куда и зачем она идет. Она знает, что человечек промолчит, и будет вспоминать только ее изящный силуэт, проскользнувший словно мимо словно тень.
Ветерок слегка колышет платье и бесстыдно целует ее стройные, чуть загорелые ноги. Она беспечна. Спокойна, даже в чем-то весела. Она плюет в лицо всему городу, а он утирается и улыбаясь ждет добавки. Казалось бы смешно, но число изнасилований уменьшилось почти в три раза, с тех пор, как она начала свою охоту. Может это та цена, тот белый камень на весах в ее пользу? Кто знает.

Я словно сквозь пелену вижу, невидимый никому, черный плащ, что вьется за ее плечами. Следы всех ее дел.
Она кивает охраннику у входа, словно старому знакомому. На ее губах играет призрак улыбки. И сполохи света делают ее похожей на фею.

Он стоит у бара. Да, он, подаривший ей счастье на пять минут и забравший. Флиртует с соседкой, смеющейся во весь голос и запрокидывающей голову.

Она останавливается. Если сейчас заглянуть в ее глаза – можно увидеть как там мелькают отголоски той самой ночи. Круг замыкается. Она подходит к нему и небрежно потеснив его соседки садится к нему на колени, целует.

Он ошарашен и ничего не понимает. Целует в ответ. Языки сплетаются в сладком танце. Как и они несколько минут спустя. Они смеются в унисон и говорят известные всем вещи, пьют пиво в баре. Он узнал ее и поражен. Он никогда не думал, что она станет такой. Восхитительной, сладкой и свежей, как кусочек мороженого, тающего во рту в жаркий полдень.

Он видел куколку, сейчас видит бабочку. Метаморфоз пройден. Но какой ценой? Ценой крови и смертей, ценой скорбящих людей и темного плаща за плечами. Как знать, сделал ли бы он то, что сделал, даже видя сегодня себя с ней такой.

Но у него не возникает такого вопроса. Он танцует. И она. Впервые пьяна и слаба. В ореоле чувств и эмоций. Куда делась та некрасивая девушка с непонятными глазами и ножом в сумочке, вышедшая на свою первую охоту.

Дискотека подходит к финалу. Они выходят из бара. Она пьяная и счастливая и он, ничем от нее не отличающийся.

Они бредут по светлеющим улицам и целуются на каждом перекрестке. Он ведет ее к себе.

Вот и подъезд. Он широким жестом распахивает двери и, дрожа от нетерпения, входит следом.

Она достает нож, руки заметно дрожат. И все же она находит силы, чтобы полоснуть его. Не прицельно, не глядя, наотмашь.

Взмах, еще один и еще.

Он умирал долго. Она уже давно пришла домой и приняла душ, спрятала нож и упаковала в пакет испачканную одежду. Испачканную в первый раз. И наверное в последний.

В ее глазах можно отчетливо, слишком отчетливо, видеть, как безумие уходит навсегда.

Утром она проснется. Выкинет в мусорный бак грязную одежду. Вечером выкинет сверток с ножом в реку. Она не оставит никаких следов, это последнее что осталось от умницы. Со смертью его умерла и она. Осталась девушка, даже женщина. Красивая и уверенная в себе. Он сделал ее такой, за что и получил заслуженную награду – лишний год никчемной жизни.

Но это будет завтра, а сейчас она засыпает.

Спокойная и холодная умница.

• 
• 
•