Сказочник, 89 - 18 декабря 2013 20:35

Освободи моё сердце, детка!

...Ооо, этот проклятый Висконсин!
Если что и утешает в этом названии, то схожесть его с моим любимым виски!
Ооо, эти захолустные Милуоки!
Одна отрада - произнося название этого города, слышится - милые очи.
Если бы судьба задумала навредить мне - она бы не придумала удачней, чем поселить её - мою мечту - именно в это захолустье! Эти глаза - и Милуоки! Ха! Что может быть более идиотским, чем такая ассоциация?
- Гарри, ты выяснил наконец, кто эта девушка?
- Вы о Виттории Заннозо, босс? - повернулась с переднего сиденья Бьюика чёрная надутжёнёая морда Гарри Белума - моей правой руки. Я всегда шутил - мне бы пара Белумов - и не надо никакого парабеллума! - чёрная образина знал своё дело! Я бы не променял его и на сотню макаронников из клана Лака Лучано! Да и кто такой Лаки? Надутый счастливчик, чучело, подставленное конторой Гувера - этого Тщедушного Эдди.
- Так она из клана Заннозо? Этого хитровывернутого итальяшки? - я мысленно выругался - не хватало мне влюбиться в макаронницу! Да ещё Заннозо! Нет, судьба определённо оставила меня.
Зато я не оставил её. Пара десятизарядных кольтов 45-го калибра - и куда она денется, эта вертихвостка? Я о судьбе, не о Витте. Девушка совсем не при чём, что попалась мне на глаза там - в Майами. Лето, Атлантика, молодость - почему бы ей не позагорать на чудном Флоридском песке? Тем более вес её папочки Джироламо Заннозо - некогда приближённого самого Лучано - позволял ей делать что хочешь - хоть грабить банки! Джироламо... - повторил я, перекатывая корявые буквосочетания чуждого нам, стопроцентным янки, имени - тьфу! Язык сломаешь!
- Гарри, ты всё сделал правильно, мой мальчик?
- Босс, я лично с иней разговаривал...
- По телефону?
- Ну если бы я мог докричаться из Айовы до Милуоки - то телефоном не пользовался...- нагловато усмехнулся чёрный.
- Остришь... - старчески вздохнул я.
Я начинал сдавать. Эта пистолетно-пулемётная трескотня, в которой прошли мои молодые годы, эти громкие имена - Гамбино, Профаччи, Джозеф Бонанно, этот подставной Лаки Лучиано - от всего этого у меня уже начинала болеть голова, простреленная в двух местах. Она не болела только от одного имени - имени моего преданнейшего друга и практически брата - Альфонса Габриэля Капоне, получившего прозвище Аль-Капоне.
Мы начинали с ним вместе - оооо, как давно это было! Это был самый расцвет весёлой жизни в Штатах!Просперити! - орали на каждом углу. Вот мы и процветали. Взгляните на это фото - разве узнаешь в этом щёголе в полосатых матрасных брюках нынешнего толстячка Альфонсо? Я справа от него - держусь за рукоять револьвера под полой пиджака.


Это были славные времена!
А теперь?
Я стал стар, брюзглив и всегда недоволен. И только те два дня в Майами с прекрасной итальянкой по именни Витториа - Витта - наполнили мою пустую как старая посудина жизнь хоть каким-то смыслом. О, она была прекрасна - моя тонкая гибкая тростинка, моя сладкоголосая флейта из дикого камыша, моя быстроногая лань! А какие она писала стихи!
Эти два дня врезались в мою память глубже и отсётливей, чем нож того черномазого из шайки Бонанно, которого послали меня убрать. Дудки! Я жив, а вашего огромного ниггера с лихвой хватило, чтобы удобрить целый акр земли в Кентукки!
Но какова чертовка! Она ни слова не сказала о том, что является дочерью Заннозо. Хотя... Чтобы это изменило? Я влюбился в неё сразу и безоглядно - стареющий и толстеющий донжуан в юную и воздушную нимфу. Я готов был разрядить в этого Заннозо всю обойму своего преданного Парабеллума, если бы он начал ставить мне какие-то преграды.
Но он и не думал!
Зато Витта...
Прлучив удовольствие и бриллиантовый перстень в три карата за те два дня сказочного отдыха - для неё - и сказочной любви - для меня, - она забыла своего старого и доброго Джеба, ворчливого Джеба, Джеба-без-промаха, как меня называл сам Альфонсо.
Она забыла... Ха! А как могло быть иначе?
Но я то не забыл! Витториа Заннозо самой настоящей занозой спилась в моё сердце, чтобы видимо сделать остаток моих дней совершенно невозможным.
- Гарри, ты поедешь в Милуоки и узнаешь о ней всё, что можно и что нельзя.
- Да, босс, я сделаю это! - и Гарри уехал. Мой верный преданный Гарри, Гарри Белум, безотказный как Парабеллум!
И вот теперь я тащусь в эту дыру, в эти чёртовы Милуоки, потому что видите ли эта сопливая мисс захотела поиздеваться над старым Джэбом - ей было мало Майами! Она видите на рыбалке на озере Мичиган и не хочет прерывать удовольствие для разговора со мной. Как вам? Ну если уж папаша Джэб так настаивает, пусть приедет сюда сам - я с ним встречусь в два часа по полудни в баре... - и она назвала какое-то трудновыговариваемое название. Как пить дать - итальянское!
Чертовка! Ни одна женщина так не крутила мной!
Наверное это старость... Я становлюсь сентиментальным и влюбчивым... Стаина Аль конечно жещаметил, что происходит с его закадычным другом Джэбом и сказал прямо, так прямо, как только он умеет говорить:
- Джэб, ты стареешь... Вчера твои ребята не добили тех горлопанов от Лучиано - там, в гараже. В результате трое из них выжили и их допрашивают фараоны Тщедушного Эда! - так он называл Гувера, главу ФБР.
- Да, это моя оплошность, Аль, - ворчливо пришлось признать мне. - Но ведь ты не думаешь, что мною руководила жалость?
- Не знаю - не знаю, - загадочно протянул Аль, - Но у тебя все признаки сениментальности. Ты даже завёл кошку...
- Какую кошку, э, приятель? Ты что-то путаешь?
- Ну там, в Майами, - добродушно рассмеялся Аль, - Эту симпатичную итальянку.
- Ты следишь за мной?
- Джэб, - Аль похлопал меня по плечу, - Достаточно посмотреть в твои глаза. Ты весь светишься... Езжай-ка, старина, к своей киске и налаживай свои семейные дела. Пора тебе на покой, май фрэнд!
П.с