Рыжий Дыбр, 37 - 7 ноября 2013 11:43

Продолжение

И еще Из Кабакова тоже..О Вас, Мужчины..мм...не могу с ним не согласиться, я встречала такого человека в прошлой жизни...
Тот же роман "Последний герой" А. Кабаков

Ты, наверное, удивишься, - а
может, и поймешь, - но пришел я за последнее время к выводу, что в нашем
возрасте нет ничего, лучше одиночества. Какая глупость - страх "одинокой
старости"! Да разве она бывает не одинокой? Ну, живут где-нибудь
старосветские помещики, что называется, душа в душу, смотрят вместе ТиВи,
гуляют в парке, потом укладываются спать рядком, храпя и пукая, кто
громче... Во-первых, гадость ужасная, во-вторых, одиноки-то они все равно,
потому что от одиночества есть только одно средство - любовь, а ни
привычка, ни привязанность, ни обязательства, ни ответственность не
помогают. И все это знают, только не признаются. Я же признался себе:
отвечать за другого человека и не хочу, и не могу, главное - не хочу чтобы
за меня отвечали. Между прочим, перечитывал недавно любимого моего, и вот
что вычитал в упомянутой повести о великой и пожизненной привязанности:
"...не проходило нескольких месяцев, чтобы у которой-нибудь из ее девушек
стан не делался гораздо полнее обыкновенного; тем более это казалось
удивительно, что в доме почти никого не было из холостых людей, выключая
разве только комнатного мальчика, который ходил в сером полуфраке, с
босыми ногами, и если не ел, то уж верно спал. Пульхерия Ивановна
обыкновенно бранила виновную и наказывала строго, чтобы вперед этого не
было". Ну, так если не мальчик, то не Афанасий ли Иванович? Пусть простит
мне великий такое кощунство, но не исключаю. В теплой-то духоте да с
обжорства... А я, между прочим, много об этом думал, и пришел к выводу
грустному: любая измена, не говоря уж о настоящем, длительном адюльтере
разрушает любовь обязательно. Понимаю, что открытие еще то, но что
поделаешь - своим умом дошел. Оттого и все наши несчастья, что все ищем
чего-то, а теряем последнее, что было. Но ведь не переделаешь же человека,
правильно? Ну, вот и живу один, и счастлив, а в этом городе изумительном,
да еще с моим еле-еле французским, одиночество сохранять просто. Такой вот
я стал, ты, помня меня московского, не поверишь, наверное, а пишу истинную
правду. На хлеб же зарабатываю - с трудом и немного - обычно: немножко в
газетках русских, немножко на радио... Но, поскольку все это неотвратимо
усыхает и сворачивается, старательно ищу работу нормальную, достойную
свободного человека, не зависящую от ваших очередных безобразий или
достижений. И, кажется, такую уже почти нашел, помогли мои теннис,
волейбол, утренний бег, да и сейчас я каждый день качаюсь, даже тренажер
комнатный купил, осилил. В форме отличной, живота нет, руки-ноги в полном
порядке. В результате, кажется, дадут мне маленький металлоискатель,
красивую униформу, и буду я стоять в дверях большого магазина, открывать
сумки и водить прибором по арабам - вдруг зазвенит... Думаю, что этой
работы мне надолго хватит, все взрывают по всему миру и взрывают... А там
видно будет. Между прочим, писать, если на службу возьмут, придется
бросить, здесь этого не любят, нету традиции интеллигентных истопников и
сторожей. Ну, и хрен с ними. Тем более, что сейчас, перечитав эту
эпистолу, обнаружил, что стиль на редкость старомодный, в духе наших с
тобою первых попыток, помнишь, году в шестьдесят пятом или шестом?.. Так
что потеря для словесности отечественной будет небольшая, а приобретение
для безопасности мирного населения безусловное, я человек добросовестный.
Такие дела. Приезжай, ей-Богу. Возьму выходной, погудим... Обнимаю тебя,
твой Володя. А ей, кто б ни была, поклон - я твоему выбору доверяю. В."

• 
• 
•