BloggeRR, 79 - 9 августа 2013 21:16

[COLOR=darkblue][SIZE=+1][FONT=Geneva]


Она подняла голову, встретила мой взгляд... И лицо у неё было напряжённое, упрямое и какое-то ядовитое - совсем не эльфийское, девчоночье, вздорное. И на нём - не вызов, как у парня, а желание ранить и не получить рану в ответ.
Они ведь не признают никаких законов поединка. Бьют в больное место и прикрываются чем нибудь непреодолимым - вроде слёз или обвинений. Я об этом совсем забыл. Размечтался. И теперь мне напоминала Та Самая Сторона - из её глаз.
- Мне прекрасно, - сказала. - Я счастлива. Вы же всё сделали для моего счастья.
Я не понял. И растерялся.
- Ну как же, - продолжает. И в голосе яда всё больше и больше. - Вы же некромант, все говорят. Это вы убили Людвига.
Достань она из корсета кинжал и воткни мне в горло - то на то и вышло бы. Я задохнулся, только смотрел на неё во все глаза. А она продолжала негромко, как будто спокойно, и ядовито, будто у неё тоже был Дар своего рода:
- Я много о вас знаю, Дольф. Вы упиваетесь смертями, как гиена. Вы с детства завидовали Людвигу. Вы похотливы - да, мне об этом тоже сообщили! Вы развлекаетесь омерзительными вещами. И вы убили Людвига из зависти и из похоти - я об этом легко догадалась. Вы влюбились в меня и разбили моё сердце. Вам хотелось меня получить - и вы получили. Как вы жестоки и как вы низки!
Я сел. Я потерял дар речи. А она продолжала:
- Людвиг был лучше вас в тысячу раз, Дольф. Он был красив, он был благороден, он был добр и любезен. Он был способен любить, понимаете? Вам, верю, и слово то это неизвестно. Он говорил мне удивительные вещи...
И заплакала.
А я подумал, что он говорил удивительные вещи фрейлинам, прачкам, горничным, бельёвщицам - даже кухаркам. И уж что другое, а любить он был способен так, что только мебель трещала. И что её благородный Людвиг с доброй улыбкой наблюдал, как Нэд стоит и плачет куда горше, чем Розамунда, а на его шею накидывают петлю.
И у меня сжались кулаки, сами собой, и лицо, видимо, тоже изменилось, потому что она посмотрела на меня сквозь слёзы и сказала:
- Вам нестерпимо слушать правду, да? Вы уже и меня убить готовы, палач?
А я не привык говорить. Не умел оправдываться, не умел быть галантным, вообще ничего такого не умел. И я сказал, как умел.
- Если я палач, - говорю, - что ж вы сказали "да" в храме?
Она разрыдалась в голос. Её всю трясло от слёз, мне хотелось погладить её по голове или обнять, но я боялся, что она это не так поймёт. Я не злился на неё, нет. Я понимал, что её обманули маменькины статс-дамы, забили ей голову всяким вздором... Я не знал, что с этим делать, но мне казалось, что она не виновата.
Я тогда ещё не знал, что очень красивые и очень беспомощные с виду люди могут быть самыми изощрёнными врагами, - и беспомощность Розамунды совершенно меня обезоружила. А она, рыдая, выкрикнула:
- Теперь у вас хватает жестокости попрекать меня послушанием! Как я могла ослушаться отца, как?!
- Сказали бы, что я убил брата, - говорю. - Отправили бы меня на костёр.
- Я говорила! - всхлипывает. - Но мне никто не верит!
- Вот здорово, - говорю. - Вы вышли замуж за того, кого хотели убить?
Она вытерла слёзы и пожала плечами. В этом вся соль. Добавить нечего. Она ведь тоже была ещё ребёнком - такая непосредственная. Ещё не умела врать, как взрослые дамы - по-настоящему.

[/FONT]
[/SIZE]
Макс Далин. [B]Убить некроманта[/B]

[/COLOR]

[SIZE=+1]
"Речь, имхо, о таком абсолютном одиночестве, от которого костный мозг леденеет. И вдруг - кусочек тепла...
Это хорошая книга. Необычная для фэнтезятины"


(из отзывов)

[/SIZE]