Кирилл, 46 - 9 июля 2013 15:30

Наверное у каждого нормального мужика были неудачи на сексуальной… почве, что ли… ну, пусть. А я расскажу о неудачных победах.

1. Мила.

А вернее — тетя Мила. Это самый большой подарок, который преподнесла мне судьба. Ей было тогда лет пятьдесят, но выглядела на все семьдесят, потому что с двадцати пяти бухала всякий денатурат. А мне семнадцать стукнуло. Я крал автомагнитолы, она же была барыга, скажу больше, — дочь ее, Юля, тоже была барыга. Тогда я еще не был экстремалом, поэтому пришел все-таки к дочери. Но ее не было дома. А поскольку ночевать приходилось в то прекрасное время там где застанет ночь… вобщем я набухался с Милой. И каким-то дядькой, с погонялом «Камаз». Завершающим штрихом вечера стало то, что Камаз получил в рыло, бесследно растворившись в ночи. Я решил подождать Юлю. И это последнее, что припоминаю...

Разбудила дикая головная боль. Я лежал голый на диване. Посреди комнаты, почесывая под одной из свисающих до пупа сисек, горою дряблого мяса возвышалась голая тетя Мила.
«Бля-я-я-ть», — была первая мысль, но тут я обратил внимание, что заросший щетиной лобок тоже кончается у пупка. Слов «сюрреализм» и «герантофилия» я тогда не знал, поэтому подумал, что «старому чудищу рубанули топором в промежности».

- Тетя Мила, между нами что-то было? — с надеждой на отрицательный ответ промямлил я.

- Да, мой маленький! — ехидно щеря ротовую впадину, оснащенную одним клыком ответила тетя Мила.

Так мне стала понятна расхожая фраза из бульварных романов в мягкой обложке — «Я опустошен...». Да, именно этими словами можно было охарактеризовать мое тогдашнее состояние. Опустошен… плюс разрушен. Как-то сразу захотелось потушить мою любовницу ударом ноги по морде и скрыться. Но я был без трусов, потому не стал размахивать яичками. Тем более с похмелья. Словом, проклятая старая карга еще долго после этого нелицеприятного случая резала своим последним клыком шматки сала. И в ус не дула. Да-да, черт возьми, у нее имелись реденькие, но усишки…

Зато теперь, с высоты прожитых лет, и приобретенного богатого житейского опыта, понимаю — а ведь порадовал бабку! Может даже это — одно из немногих добрых дел, — как-то зачтется на страшном суде.


2. Марина.

Была девочкой из тех, что дают всем на районе весной. И летом, и осенью. Зимой тоже. А я, после случая с тетей Милой, видимо, получил некую душевную травму, потому-то, как становится понятно сейчас — хотел отомститить. Точнее наказать. Еще точнее будет — наказать «в жопу». Если бы не Марина я, быть может, стал маньяком. Так вот...
В восемь утра, или девять, что впрочем не так то и важно, я бегал по району, обдумывая куда бы пристроить пипиську. Тут, на счастье, как мираж — она — Марина. Материализовалась. Беседа наша была не долгой, но конструктивной.

- Пойдем, Марин, чо покажу?
- Куда?
- Туда… — и указал в неопределенном направлении.

Оказались мы на заставленной кипами перетянутых бичевкой, обосраных голубями газет, пожарной лестнице. Поскольку с утра еще было прохладненько, секс обещал быть не долгим но жарким. Как борьба в партере. Да так оно и было, поверьте, пока не приступил я к своему плану мщения. В общем, сунул ей в задницу. К вящему моему удивлению и дичайшему разочарованию в людях она, простите, обосралась. Прямо на мой бедный член. Помнится, в тот момент я подумал — «Мерзкая сука», — оторвал кусок от одной из куч газет, прилепил ей на задницу и спешно, не прощаясь, по-английски отвалил.

Подводя итог, и делая выводы, скажу вот что — анальные утехи не мое.

• 
• 
•