Кирилл, 46 - 26 января 2013 11:21

– А ведь у меня тоже была история любви, – продолжил он вдруг после десятиминутной паузы, – Обожавшая меня женщина битый час рассказывала мне, какой я талантливый, интеллигентный, скромный, и как ей приятно на меня во всех отношения положиться, а я ей в руку свой стоячий хуй положил и попросил вздрочнуть. Не поняла... Хотя вскорости мы, как пишут в любовных романах, и оказались по разные стороны одного гандона, но никогда она не смирилась с тем, что рукоблудие для меня – это святое... Она, представьте, была сама невинность, правда, не везде. Зато срала часто, как попугайчик, на это я и клюнул, знаете ли. Такой потенциал! И самое прискорбное, что в жопу не давала, и ей, как поломанный принтер, только бумагу портила. Я пытался втолковать, что анал с женщиной укрепляет устои общества, как доминанта мужского начала, но всё было бесполезно. Ничего укреплять она не хотела, ни раком, ни боком. На немешаной глине анального антагонизма мы тогда и расстались.
Я молчал, как ахуевший плов.

Тем временем начали просыпаться остальные обитатели палаты.
– Александр Николаевич, голубчик, ёб твою мать! А не исполнить мне в это чудное утро партию Ленского из оперы «Евгений бля Онегин»? – ещё один грязноватый сосед с хрустом расправил свои гигантские мослы и потянулся.
– Избавьте, Федор Никодимыч. От вашего пения у меня яички судорогой сводит и глаз дергается, – и, повернувшись ко мне, тихо пояснил, – Это – кочегар Федя. Он трезвый попал случайно в театр, свихнулся и решил, что он оперный певец. Такова великая сила искусства. С утра, пока успокоительного не получит, всегда поёт. Но, как видите, пролетарием из него так и брызжет, никакая шизофрения не помогает.
– Я тоже однажды сходил в Большой по-маленькому, – подал голос абсолютно невменяемый третий сосед, который всё время поедал что-то виртуальное.
Вдруг Федя прокашлялся и взревел раненным маралом:
– Куда, куда вы нахуй удалились? Приди, приди, желанный друуууг...– но тут же осёкся, – Нет, все же этот Чайковский, Петр сука Ильич, махровый был педрила, не буду я это петь.
– А вы спойте про золотые дожди коричневых звёзд, – оживился на койке возле окна знакомый уже мне человек-гавно. Такая фекалия, в общем-то, есть в любом коллективе, просто она умело мимикрирует под здоровую личность, под начальника там или главбуха, а тут товарищ всё осознал и ничего не скрывает. Удивляюсь, у нас – как честный человек, так сразу ебанутый. А вот целые коллективы имени говна и министерства поноса почему-то ни у кого не возникает желания упечь, их переименовывают в полицию, повышают зарплату, боятся и ублажают.
– Полноте, батенька, – Александр Николаевич успокаивал возбудившийся кал. – Третьего дня вы Федоровых песен про копрофилию наслушались и из моей утки позавтракали. А в вашем случае, это уже каннибализмом попахивает. Будет вам...

День начался с зарядки, приема таблеток и завтрака. Таблетки спрятал за щеку. Не проверили. Кормили какой-то хуйней, типа свеклы. Свекольные котлеты, манная каша из картофельных очисток, свекольный салат. Ну, и компот, очень похожий почему-то на свекольный. При желании можно было погрызть сахарного овоща в сыром виде – они валялась нечищеные на отдельном столике. В столовой собирались почти все пациенты, кроме буйных. Грешно смеяться над больными, но я не удержался и пару раз хрюкнул в свеклу, когда один почтенный гражданин взял тарелку с едой, аккуратно высыпал все это себе за пазуху и вылил компот в карман. Он стоял довольный возле меня, потирал брюшко и всем своим сытым видом говорил: «Пиздец, хорошо я червячка заморил».

• 
• 
•