Легенда, 39 - 4 июля 2007 23:16

[B] [I]Картошка! – воскликнула она, отрываясь от созерцания. – Сгорела! Я же предупреждала!
- Бегу… Да ты-то куда, я сам!
…Картошка сгорела капитально. Да не одна, а в компании с шампиньонами в сметане и овощной смесью. Сизый дымок заполонил собой кухню и вольготно висел в воздухе ленивым туманом.
Саша спешно выключил все конфорки и поднял крышку сковороды. То, что ранее было картошкой мстительно исторгнуло скопившуюся под крышкой гарь. Он мужественно поморщился и пихнул сковороду в раковину, под холодную воду. Раскаленная сковорода подмигнула скукоженными коричнево-черными кольцами лука и весело плеснула в лицо паром. Саша отшатнулся, выронил сковороду и метнулся к кухонной двери. Плотно закрыв ее, чтобы гарь не полезла хозяйничать в комнату, он устремился к окну и широко раскрыл одну створку окна. Однако сизый дым не имел абсолютно никого желания улетучиваться – ему здесь было хорошо, уютно и тепло, не то, что на улице в конце марта.
А на плите вопросительно потрескивали еще две сковородки помельче объемом, с тем, что недавно называлось шампиньонами и овощной смесью.
Саша взял газету и принялся ей махать, выгоняя дым наружу.
Ага, как же, выгнал. Дым деликатно расступался перед газетой и смыкался вслед за ней, завиваясь радостными клубами.
Поняв, что бессилен справиться с дымом, он сдался и, горестно вздохнув, покинул кухню, по пути задержавшись в коридоре и сменив ботинки на мягкие тапочки.
- Сгорело? – обреченно спросила она.
- Угу, - он покаянно кивнул головой, стоя в ореоле протянувшейся за ним гари.
- Жаль… Я так старалась… - ей действительно было жалко пропавшего ужина, которым она надеялась встретить его.
- Малыш, да не расстраивайся ты. Неважно ведь, есть ужин или нет его, ты ж действительно старалась и я ценю это. Правда-правда, очень ценю! И мне очень приятна твоя забота обо мне, - он подошел к ней и, приподняв фату, хотел поцеловать в губы.
Она в последний момент обидчиво отвернула лицо, и он лишь поцеловал щеку.
- Ну, не сердись, я больше не буду… дай в губки поцелую! Я волшебное слово знаю – по-жа-луй-ста! А? Дай поцелую… Потом самолично сделаю вкуснейшую яичницу, вот! …Все, больше не расстраиваешься?
- Расстраиваюсь! – буркнула она.
- Ну, дай поцелую и все пройдет – он обнял ее за талию.
- Цветы помнешь!
- Не помну. Они вообще не мнутся. В платье можно хоть лежать и ничего не станется ему. Я старался все учесть. А теперь поцелую, а?
Она сочла, что он уже достаточно проникся степенью своей вины и прочувствовал горечь ее обиды. Ведь она, толком не умевшая готовить, первый раз сама - сама! - сделала ужин, по ее мнению, превосходно-замечательный и, несомненно, вкусный – не зря ж по телефону пытала маму в течение сорока минут и мусолила поваренную книгу. И который был так равнодушно загублен. Ну как здесь не расстраиваться? Нет, правда, неужели так сложно было подождать какие-то десять минут?!
Конечно же, она позволила ему поцелуй, и мир был восстановлен, хотя где-то в глубине продолжал шевелиться некий червячок, но тот вскоре благополучно испустил дух, потрясенный платьем.
- Я целый месяц над заклинанием работал. И, вот он, результат, – гордо поведал он. – Ты в нем чудо как хороша!
Она вновь вертелась перед зеркалом, уже при включенном верхнем свете, рассматривая детали. Но при искусственном свете платье несколько теряло свое очарование и даже приобретало некую обыденность. Поэтому свет пришлось погасить, вместо этого он щелкнул пальцами, пробормотал короткое заклинание, и в комнате появилось несколько зажженных разноцветных свечей. Причем свет пламени отличался от цвета свечи, но гармонировал с ним…
А потом сказку пришлось закончить – заклинание пока было недолговечным, всего-то на пару часов, и это была лишь примерка, по его словам - он хотел довести платье до совершенства, что на ее взгляд было излишним, потому как она не видела в платье абсолютно никаких изъянов. Он опять попросил закрыть глаза и сосчитать до десяти, не желая, чтобы она видела, как исчезает платье, как бледнеет лунная нить, как цветы… Впрочем, это действительно неинтересно, пусть чудо останется чудом, без технически-бытовых, хотя и магических подробностей…
А потом она вновь стояла перед ним, полностью обнаженная и невыносимо привлекательная, призывно глядя на него…
А потом он зацеловывал ее всю – от розовых пяток до макушки, покрывая поцелуями каждый сантиметр ее тела…[/I] [/B]

• 
• 
•