Мария, 35 - 2 июля 2007 17:04

...знакомая каждому сказка – парафраз события, переживаемого каждой женщиной, встречи с тем мужчиной, который лишает ее девственности. В ней, оказывается, сплошные намеки: и цвет шапочки (красная, цвет крови), и отсутствие предостережений матери, отправившей девочку одну через лес, не сказавшей, что не стоит ни с кем заговаривать (а все потому, что лишение девственности – обязательное испытание, которое женщине пройти необходимо, и готовность девочки лечь в постель с волком. Классик психологии Эрик Берн вообще подозревал, что матери Красной Шапочки самой хотелось избавиться от присутствия дочки (чем она там занималась, пока ребенок проходил свое первое жизненное испытание?), да и бабушка, по его словам, «достаточно молодая женщина» (ведь у нее – совсем юная внучка, так почему бы ей не искать приключений на свою голову?)...

...Мировой сказочный фольклор отобразил эти страхи в сюжете о девушке и Змее (царевне и Кащее, Чудище, Страшилище в русском фольклоре), который и выступал посредником между женихами и невестами. Змей – фигура не только тотемическая, но и фаллическая. Страх и отвращение перед сексуальным чудовищем (мужчиной), любопытство, замешанное на желании познать его, отражают неполно осознаваемую тягу к Змею-Чудищу в тексте сказок.
«Очутилась она во дворце зверя лесного, чуда морского, во палатах высоких, каменных… И захотелось молодой дочери купецкой, красавице писанной, увидеть своими глазами зверя лесного, чуда морского. А он на то не соглашается, испугать ее опасается, да и был он такое страшилище, что ни в сказке сказать, ни пером описать» («Аленький цветочек».)
«Зверь лесной, чудо морское» - тот символический насильник, который «крадет», чтобы овладеть, т.е. совершить ритуальную дефлорацию. Еще более очевидно значение еще одного фаллического символа – меча (в русских сказках этот мотив редок, а в европейских почти обязателен), который кладется между потенциальными супругами. Вспомнить хотя бы легендарных персонажей средневекового рыцарского романа XII века: «То было летним днем, добрые люди, в пору жатвы. Птицы пели по росе навстречу утренней заре… на ложе из зеленых ветвей, устланном свежей травой, первой легла Изольда. Тристан лег возле нее, положив между нею и собой обнаженный меч. На их счастье, они были одеты…»
Женщины-антропологи, особенно неофрейдистки, настаивают на том, что функции обряда передачи права лишения девственности – защитные в отношении мужского самолюбия. Ведь каждый мужчина подсознательно боится, что девушка захочет отомстить ему «за обиду». Любой мужчина знает, что для дальнейшего благополучного брака просто лишить невинности девушку мало, нужно еще «сделать ее своей», в сказочных вариантах – разбудить Спящую красавицу, расколдовать, снять «лягушачью кожу». «Спящая» - это бесчувственная, фригидная. Разбудить ее (завести, зажечь, разбудить женщину) – поистине героический подвиг для девственника. Ведь и пушкинский герой Фарлаф, выкравший Людмилу,
В немом раскаянье, в досаде
Трепещет, дерзость потеряв…
Он не имеет волшебного предмета, который есть у Руслана – кольца. Символизм надевания кольца на палец настолько прозрачен, что не нуждается в дополнительном разъяснении. Разбудить спящую, коснуться ее чела кольцом, а затем надеть его ей на палец, дано только ему...

• 
• 
•