Николай, 41 - 14 февраля 2012 21:09

"Этот козел на диване" Дэниел Джонс

Из книги:

Венди как-то просветила меня, что я не подарок для современной образованной женщины. Что из нас двоих на женщину похож скорее я. Что это меня нужно холить, лелеять и направлять. Я думаю, она частично права. Да, я хочу защиты и материальной ласки, я не способен взять на себя ответственность за чужое счастье. В свое оправдание могу сказать следующее. Традиционного распределения ролей больше не существует. И слава богу!

Хотя заключение нового брака – всего лишь жалкая попытка сымитировать моногамию при смене партнера.

Но в этой встрече, санкционированной женой, таилась глубокая печаль. Адюльтер перестал быть опасным приключением и превратился в дело, обыденное, как посещение супермаркета. Я с изумлением понял, что и в моральных запретах есть здравый смысл.

Жены надеются, что мы, оставаясь нежными и заботливыми, как накануне свадьбы, будем возиться с детьми, пылесосить ковры, готовить обеды и ежесекундно радоваться, что наши благоверные со скоростью курьерского поезда продвигаются по служебной лестнице. Им не приходит на ум, что мы порой, озирая вылизанный семейный очаг, задаем себе вопрос: какого черта он нужен?!

Дремучий инстинкт продолжения рода нашептывает мне, что детям полезно иметь перед глазами образ всевластного неумолимого отца. Иначе как они поймут, что такое закон? Откуда у них возьмется привычка беспрекословно выполнять требования, предъявляемые обществом в лице государства к каждому гражданину?

Я всегда хотел жениться на ровне. Это была навязчивая идея моего поколения. Мужчина мечтал о супруге, с которой было бы интересно общаться не только в спальне, но и в кабинете. Ради этого он готов был поступиться своими исконными привилегиями и разделить с женщиной хлопоты по хозяйству. Но он не учел одно обстоятельство – правит сильнейший. Женщина, самой природой предназначенная для ухода за потомством, натренированная веками стряпать, стирать, подметать, шить, незаметно отобрала у него корону главы семьи. Она стала истинной хозяйкой положения. Мужчина, униженный, опустошенный непривычным трудом, оказался отодвинутым на задворки.

Поначалу отношения с женщинами складывались непросто. Путаницу вносило то, что каждая имела собственное представление о любезности, которое хранила в строгой тайне. Одна ждала, что я, человек, обремененный грузом общественных обязанностей, буду часами простаивать под ее окнами. Другая, пунктуальная, как кукушка, мечтала, чтобы я оплачивал все ее прихоти. Третья платила за себя, а порой и за меня, но отказывалась ехать в нужном направлении. Четвертая приезжала и начинала диктовать, что ей нравится, а что не нравится. Свидание превращалось в акробатический этюд, когда партнер подбрасывает тебя, а ты на лету гадаешь, поймает или нет.

Я, конечно, не ждал, что брак будет кэкуоком, но как и большинство мужчин, ставил секс очень высоко, где-то рядом с обедом и кабельным телевидением. Я не думал, что по поводу него следует постоянно вести торги.

Но их представления о бесправии женщины давно устарели. Образованной, хорошо зарабатывающей женщине теперь незачем терпеть мужское насилие, она уже не боится помереть с голоду вместе со своими детьми.
Секс для нее перекочевал из разряда “тяжкая повинность” в разряд “дружеская услуга”. Хочу – окажу, хочу – нет.

Я порой думаю, что случится с человечеством, если мужчины перестанут испытывать сексуальный голод. Ведь исчезнет человечество навсегда.

• 
• 
•