МнеФиолетово, 41 - 22 сентября 2011 11:58

Прибор называют чутким, когда он реагирует на миллионные доли вольта или распад одного атома. Какую-нибудь машину тоже называют чуткой, если она реагирует на легчайшее движение рук управляющего ею.
Но с этой, технической точки зрения чуткость - не проблема. Сегодня могут быть услышаны любое дуновение и шорох во Вселенной, всякий её трепет. Мир оказывается совсем маленьким, поскольку каждый его уголок доступен взгляду.
Включив радио или телевизор, мы окунаемся в подробности жизни и деятельности сотен незнакомых людей, узнаем о тысячах происшествий. Набрав пятнадцать цифр телефонного номера, мы можем услышать голос человека с другой стороны земли. Он откроет окно, и в трубке раздастся шорох тропического ливня, взрывы смеха на карнавале или вой сирен воздушной тревоги.
Можно только прикинуться глухим. Понимая при этом, что невнимание - самое страшное, чем мы можем наказать мир вокруг себя.
Вся трагедия в том, что мы можем услышать и увидеть больше, чем в состоянии понять. Это превращает чуткость из моральной в физическую проблему. Принцип неопределенности отказывает нам в возможности понять почти всё, что дальше вытянутой руки, оставляющий все истины недоказуемыми. Судить о человеке по телефонному разговору или телевизионному сюжету - такая же глупость, как и пытаться понять жизнь далекой страны по её спутниковым фотографиям. Границы нашего понимания уже, чем зона обнаружения и видимости.
Мир навсегда останется слишком велик. Нам никогда не понять, что твориться даже за стенкой у соседей, и звезды всё так же непостижимы - и, стало быть, недостижимы. Это всё остается за гранью нашего понимания; там начинаются наши иллюзии и заблуждения. Нельзя кидать камень в окно, если не знаешь, кто за ним спит; а мы этого толком не знаем никогда. И судить о чём-то в этой сумеречной зоне - преступление. В этом смысле авиаудар и дружеский совет жениться - события одного ряда.
Такие преступления, однако, чаще всего малозначительны, поскольку границы нашего влияния еще тесней, чем пределы понимания. Мы мало что знаем, но сделать можем еще меньше. Например, в далеком городе у вас есть родная душа. Может случиться так, что вы понадобитесь ей - так бывает в жизни. Но, даже бросив все дела, вы сможете примчаться туда лишь спустя двое суток. По нынешним временам, это целая вечность; вы опоздали, вы ничего не смогли сделать.
Мировая судьба обрекает человека на самые невыносимые муки: видеть и не понимать, понимать и быть бессильным. Всё для того, чтобы осознать своё ничтожество.
К чему тогда слышать эти далекие голоса и заглядывать за горизонт? К чему быть чутким, если ты слабоумная и бессильная тень? Не лучше ли сосредоточиться на вещах понятных и несомненных, на которые ты можешь оказывать безраздельное влияние?
Мы выключаем телевизор и не подходим к телефону, не заглядываем в чужие души и не интересуемся ничем, выходящим за рамки своей маленькой жизни.
С другой стороны, только так можно отгородить себя от посторонних влияний, - утратить чуткость и в этом смысле. Выслушивать мнения десятка близких людей и принимать к сведению суждение одного. Остальных к чёрту! А еще лучше - уехать-таки в деревню, довести самоизоляцию до абсолюта.
Но, по иронии судьбы, именно там звезды сияют ярче всего. Они неодолимо притягивают взор. Это дурацкое свойство человека - пытаться узнать, что происходит в небесах и за горизонтом, и изменить то, чего никогда не поймёшь; протягивать руку в темноту, выбрасываться на далекий пляж, вмешиваться в чужую жизнь, женить знакомых и свергать правительства; выслушивать каждый голос Вселенной, страдать от мимолетного слова случайного человека. Мы снова и снова пытаемся спасти и согреть кого-то за пределами дальности, убиваем ненавистью нечто, что просто не можем понять.
Это страшно, это неправильно и неразумно. Мы только терзаем себя и калечим мир.
Это наше проклятие.
Это наша доля.(с)